— Что-то не так?

— Все прекрасно. — Кейт попыталась улыбнуться.

Уже начало темнеть, когда Перлмуттер поставил машину рядом с двумя фургончиками технической бригады. Заморосило. Уличные фонари придавали дождю лимонный оттенок. Вспыхивающий каждые несколько секунд проблесковый маячок полицейского автомобиля окрашивал жилые дома и толпу зевак в ярко-красный цвет. Звуковое сопровождение обеспечивал визгливый вой сирен. Сцена была по-кинематографически красива. Жизнь, имитирующая искусство.

— Как они узнают это так быстро? — пробормотал Перлмуттер, кивая на двоих телерепортеров с камерами.

У входа в дом стояли Флойд Браун и Марти Грейндж с помощниками.

— Ну и что там? — спросил Перлмуттер.

— Наш клиент сработал, это точно, — отозвался Браун.

Марти Грейндж бросил недоуменный взгляд на Кейт, затем на Брауна. Как будто спрашивал: какого черта она приперлась сюда?

— Фримен уже там, — сказал Браун. — Захотел сам осмотреть место преступления. Тейпелл — тоже. — Он вздохнул. — Ладно, пошли посмотрим.

Кейт и Перлмуттер сменили обувь на специальные сапожки, надели лабораторные халаты и перчатки. На лестничной площадке члены технической бригады посыпали поверхности порошком для выявления отпечатков пальцев, фотографировали кровавые следы ладони на стене. Перлмуттер ушел вперед, а Кейт задержалась, пытаясь представить себе, что здесь происходило. В гостиной толпился народ. Детективы, двое полицейских, несколько технарей. В дальнем углу Перлмуттер стоял рядом с Макнилом, шефом полиции Бронкса. Тот что-то объяснял Тейпелл, шефу полиции Нью-Йорка. Все говорили шепотом, словно находились в церкви.

Митч Фримен неподалеку присел на корточки, переводя взгляд с мертвого тела на картину, натюрморт, стоящий на дешевом складном стуле. Каждые несколько секунд он нервно сглатывал. Кейт опасалась, как бы его не стошнило.

Перлмуттер, видно, тоже почуял неладное. Наклонился и похлопал психоаналитика ФБР по плечу.

В центре комнаты лежала девушка, вернее то, что от нее осталось. Из одежды только порванные колготки в крупную сетку, спущенные на лодыжки и несколько браслетов на запястьях. Брюшная полость и торс разворочены. Вокруг лужа крови в форме почти правильного круга. Издали казалось, что тело плавает в черешневом желе.

Кейт то и дело вздрагивала, когда фотовспышки превращали сцену в ослепительно-белую.

Подошел Перлмуттер.

— Похоже, ему на этот раз пришлось за свои деньги немного побегать. Технари говорят, что он напал на нее сразу, у входной двери. Пырнул ножом. Но она начала сопротивляться, побежала по коридору и погибла здесь.

Кейт кивнула, представив жуткую погоню охотника за дичью, какой нет ни в одном, даже самом страшном фильме ужасов.

— Никаких следов взлома, — сказал Браун. — Она либо впустила его, либо привела с собой.

Склонившийся над телом медэксперт вынул из раны термометр. Технарь в это время вычищал ногти девушки.

Кейт отвернулась.

— Документы какие-нибудь нашли? — спросил Браун одного из технарей.

— Только водительское удостоверение, выданное в Пенсильвании. Зовут Мона Джонсон. Очевидно, уличная проститутка.

Браун посмотрел на маленькую фотографию. Симпатичное молодое лицо, ничем не напоминающее сломанную раскрашенную куклу на полу. Взглянул на год рождения. Прикинул в уме. Семнадцать.

— Он забрал у нее все деньги, — сообщил другой технарь. — Бумажник пустой, в карманах — тоже. Медэксперт говорит, что это произошло под утро. Так что она была с заработком.

Шеф полиции Тейпелл позвала Брауна.

— Я еду на пресс-конференцию.

— Судя по всему, у прессы уже есть кое-какие сведения, — отозвался он.

Тейпелл грустно усмехнулась.

— По крайней мере я успокою жителей Манхэттена и Куинса. Психопат, кажется, предпочитает Бронкс.

— Пока, — заметил Браун.

Тейпелл стрельнула в него усталыми глазами.

— Даже слышать этого не хочу. Ладно, заканчивайте здесь. Поговорим позже. У меня потом еще встреча с мэром.

Мертвую девушку тем временем начали упаковывать в чехол. Кейт сосредоточила внимание на картине, на этот раз совершенно нормальной.

— Посмотрите. — Она показала Брауну на нижний правый угол картины. — Инициалы — М. Л.

— Боже, неужели псих начал подписывать их?

— Это не он, — возразила Кейт. — Картина натянута на подрамник, цвет нормальный, нет никакой писанины по краям.

— Может, это еще одна картина Мартини? — предположил Грейндж.

— Здесь совсем другая манера. Академическая.

— Но ведь, по словам доктора Эрнста, в картинах психа есть академический компонент, — вставил Перлмуттер. — Не решил ли он на этот раз сделать все в такой манере?

— Нет, — сказала Кейт. — Взгляните, какие здесь аккуратные мазки, и сравните с мазками маньяка из Бронкса.

— И что же это значит? — спросил Грейндж.

Кейт надела очки и внимательно рассмотрела натюрморт.

— Здесь применена старомодная техника шпаклевки, которую несколько веков назад использовали итальянские художники. Весь холст покрывают тонким слоем жидкой краски. Обычно это жженая сиена или жженая умбра. При этом одни места художник затемняет, а другие осветляет…

— Сложновато. — Перлмуттер внимательно осматривал холст.

— Поясняю. Художник дает темным и светлым местам высохнуть, а затем накладывает сверху цвет. Глядите. — Все наклонились к картине. — Видите, осталось несколько участков коричневой подложки, где художник еще не положил цвет.

— То есть картина не закончена? — спросил Перлмуттер.

— Вполне возможно, — ответила Кейт.

— А инициалы М. Л. вам не знакомы? — поинтересовался Браун.

Кейт покачала головой.

— А где учат такой технике? — осведомился Грейндж.

— В художественных училищах традиционной ориентации. — Кейт задумалась. — Это Школа визуального искусства Парсонса, Школа-студия и, наверное, Лига творчества на Пятьдесят седьмой улице. Самое старое учебное заведение.

Глава 19

Мишель Лоренс, Школа визуального искусства.

Мэрилин Линкольн, Школа-студия.

Марк Ландау, Лига творчества.

Мишель Лоренс и Мэрилин Линкольн детективы нашли довольно быстро. Вызвали с занятий, допросили.

Ни та, ни другая никому никаких картин не продавала и не дарила. Натюрморт, оставленный на месте преступления, они не опознали. В общем, причислить их к подозреваемым нельзя было ни по каким показателям.

Задали вопросы насчет бойфрендов. Мишель Лоренс тут же расплакалась и рассказала о недавнем разрыве с преподавателем курса живописи Харви Блиттенбергом, который более чем в три раза старше ее. Его допросили и отпустили, убедившись в том, что в этом семестре он вел главным образом вечерние занятия. Ни одно из них Харви не пропустил, а свободные вечера проводил в постели с Мишель. В последнюю неделю, после разрыва, — с другой студенткой, подтвердившей это. На вопрос одного из детективов, как Харви, которому за шестьдесят, управляется с двадцатидвухлетними студентками, тот ответил: «Спасибо виагре». Детективы не понимали, чем прельщал молоденьких девушек пожилой лысый мужчина с избыточным весом. Они просто не знали, насколько они зависят от него.

В Лиге творчества детективы разыскали преподавателя техники живописи маслом Марио Фиорелли, семидесяти четырехлетнего итальянца. У себя на родине он овладел флорентийской техникой шпаклевки и уже многие годы с успехом преподавал ее студентам. Фиорелли выразил удивление по поводу того, что Марк Ландау пропустил два последних занятия и даже не позвонил. Он отозвался о нем как о «добросовестном студенте и очень приятном спокойном молодом человеке».

Фиорелли показали картину, обнаруженную на месте убийства Моны Джонсон. Он уверенно заявил, что она сделана в его группе и, вероятнее всего, Марком Ландау.

Нельзя было терять ни секунды. Немедленно вызвали группу захвата.

Прибыли спецназовцы-полицейские в пуленепробиваемых жилетах и касках. Три копа заняли позицию у входа в дом, три у пожарного выхода, с оружием наготове. Командир группы захвата, рослый детина в тяжелых ботинках с металлическими каблуками, выбил ногой дверь квартиры Марка Ландау.