Тейпелл посмотрела на Фримена:

— Полагаете, он забеспокоится, прочитав заметку в газете?

— Возможно, — ответил Фримен. — Но психопаты обычно просчитывают все варианты. Всем известно, как великолепно они организуют убийства. Едва ли газетное сообщение повлияет на его решение посетить выставку. Сомневаюсь, что он откажется от такого удовольствия.

Он мечется по полутемной комнате, машет газетой.

— Тони, Донна, вы это видели?

— Это здор-р-рово!

— Нет, не здорово, Тони! Они думают, что я душевнобольной! Идиоты! Идиоты!

— Не переживай, — произносит Донна. — Ты умный. И все правильно рассчитаешь.

— Конечно, — вставляет Бренда. — Это же твоя выставка. Твои картины. А они почти всех художников считают сумасшедшими.

— Это правда, — шепчет он, успокаиваясь. — Все великие для них сумасшедшие. — Он достает книгу о Джаспере Джонсе, перелистывает страницы. Всматривается в одну репродукцию, на которой изображена половина стула с перевернутым гипсовым слепком человеческой ноги, прикрепленным к верху. — Джаспера Джонса они наверняка называли сумасшедшим, верно?

— Верно, — говорит Донна. — А он теперь знаменитый.

— И был поражен той же болезнью, что и ты, — добавляет Бренда.

— Это правда, — соглашается он.

— Да, дружище, — произносит Дилан низким голосом, — пусть тебя это не тревожит.

«Какие хорошие у меня друзья», — думает он, включая телевизор. Переключается с канала на канал, пока не находит что-нибудь успокаивающее, например, мультфильм. Смотрит с минуту — и вдруг осознает, что цвета отсутствуют, все опять серое. А все из-за этого. Пнув газету, он взвизгивает так громко, что друзья выбегают из комнаты.

Аутсайдер? Душевнобольной?

Это ее работа, исто-рич-ки искусств?

«Почему они так обо мне пишут? Я думал, она другая, а она такая же, как все». Он вспоминает молодого художника у Галереи Петрикоффа, который поцеловал Кейт и беременную девушку. «Если исто-рич-ка искусств попытается обмануть меня, я отплачу ей. Отберу у нее этих любимцев». Он воображает, как вспарывает живот беременной девушке. Это будет восхитительно. Он передергивается.

Дилан снова проскальзывает в комнату:

— Они просто дурачат тебя, парень. Завидуют.

— Ты так считаешь?

— Конечно. Ты вовсе не сумасшедший, а просто умный.

Вспоминается небольшая комната, доктора, вкус резины во рту, боль.

«Дилан прав. Я умнее их. Определенно умнее газетчиков. Они, наверное, специально так написали, чтобы досадить мне». Он снова пинает скатанную в шар газету, смотрит на экран, пытается сосредоточиться. «Я должен побывать на выставке, это не обсуждается. Нужно только все хорошенько обдумать».

Он лезет за коробкой с пистолетом, которую не доставал много лет. Обхватывает пальцами дуло, цилиндрический глушитель. Эта штука будет сейчас как нельзя кстати. Странно, но порой кое-что получается само собой. После катастрофы он нашел пистолет у этого негодяя. Спрятал. Ни разу не использовал. Даже не думал, что когда-нибудь пригодится. Для познания цвета пистолет действительно не нужен. Но сейчас другое. Ему приятно чувствовать его в руке, вдыхать прохладный запах металла. Он проводит языком по дулу. Задумывается. Скорее всего это серебрянка, смешанная с бирюзой.

«Да, я покажу им, какой я умный, какой талантливый. И насколько сумасшедший — тоже. Не стану их разочаровывать».

Глава 33

Кейт сунула голову в черный кашемировый свитер, и перед глазами вспыхнули вначале черные картины Ротко, затем залитая кровью мастерская Бойда Уэртера и наконец молодой человек без лица. Дальтоник-убийца. Придет или нет?

— Ты слушаешь меня? — прорезался голос Нолы.

— Конечно.

— Так зачем ты идешь в эту Галерею аутсайдеров?

— Херберт Блум просил помочь.

— Я случайно видела твой анонс по телевизору. С каких это пор ты рекламируешь коммерческие галереи?

— Дорогая, это просто любезность. Никаких комиссионных от продажи я не получу. — Кейт надела туфли. — Не беспокойся, я долго там не задержусь.

Перед Галереей творчества аутсайдеров собралась небольшая толпа.

«Все из-за этой чертовой статьи», — подумала Кейт.

Коп в черных джинсах проверял фамилии по списку. Хотела пройти женщина с обильной татуировкой, но он завернул ее.

— Идите вы в жопу с вашими частными показами, — возмутилась она. — Всем этим пидорам, значит, пожалуйста, а мне нельзя? — Женщина пробормотала несколько изощренных ругательств и зашагала по улице.

В галерее было душно. Кейт очень хотелось снять кофту, но не позволял пистолет.

Браун в белой рубашке и черной спортивной куртке со скучающим видом рассматривал картины психа.

— Одеты вы прекрасно, — сказала она, подходя.

— Запарился, — признался Браун.

— Я тоже. — Кейт обвела глазами зал. — Заметили что-нибудь подозрительное?

Браун мотнул подбородком налево:

— Вон там. В задней части.

— Парень в темных очках. Вижу. Но по-моему, он постарше нашего психа. Ему лет тридцать. — За парнем внимательно наблюдали двое копов.

— Настоящий аутсайдер, во всех отношениях, — заметил приглашенный коллекционер, рассматривая городской пейзаж. — Рисунок ни к черту, цвет идиотский. Но… по-своему берет за душу.

— А мне нравятся эти странные каракули по краям, — добавила его молодая спутница.

К Кейт и Брауну приблизился Херберт Блум. Массивные очки сползли на середину носа.

— Я не ожидал такого интереса. Уже появились желающие.

— Желающие? — спросила Кейт.

— Да. Я уже завел список. На каждую картину два-три претендента.

Браун насупился.

— Мистер Блум, эти картины — вещественные доказательства. Они не для продажи.

— Понимаю, но, может быть, не сегодня, а… позже.

Одна из постоянных посетительниц галереи показала на один из натюрмортов:

— Херб, после закрытия я беру вот эту. У меня уже есть две в таком же духе. Так что смотреться будет потрясающе.

— Ладно, я включу вас в список очередников. — Блум многозначительно взглянул на Кейт: — Видите, что творится. — Затем прошептал Брауну: — Я продам их очень тихо. Никто не узнает. Полиция получит хорошие комиссионные. Поговорите с начальством. Может быть, согласятся.

— Нет, — ответили в унисон Кейт и Браун.

Невероятно худая женщина в кожаных брюках в обтяжку обвила длинной тонкой рукой плечи Блума.

— Просто не верится, что это работы настоящего убийцы. Действительно memento mori. [32] Но к сожалению, по цвету они не подходят к тем, что я купила у вас в прошлом году. И к медным вещам тоже.

— Не припомню, чтобы я продавал вам что-то из меди, — сказал Блум.

— Я привезла их из путешествия по Амазонии. Забыла названия племени. Потрясающие ребята. Впрессовывают скелеты младенцев в мягкую медь. Не знаю, как это у них получается, но смотрится великолепно. Конечно, это все незаконно, но умерших детей у них не хоронят, а используют вот так, для продажи. — Она скользнула пустыми глазами по картинам психа. — Херб, а у вас нет чего-нибудь его же, но в более темных тонах?

К Кейт наклонился Ники Перлмуттер. Мускулистый, спортивный, в черной футболке и превосходно сидящих черных джинсах.

— Гадкие некрофилы. Их заинтересовали картины маньяка. Клюшка для гольфа Джона Кеннеди, лента со свадебного платья Мэрилин — это уже не так круто. Им подавай скелеты детей, картины серийного убийцы. Я слышал, что Смитсоновский институт [33] купил для своего музея член Диллинджера. [34] Вот такую штуковину и я бы не прочь повесить у себя в гостиной.

— Опоздали. — Кейт чуть не рассмеялась, но удержалась, увидев молодого человека, только что вошедшего в галерею. Коп у двери подал условный знак. Парень остановился неподалеку. В широких зеркальных очках отражалась и картина, и лицо Кейт. Она скользнула рукой под черный блейзер, ухватив кончиками пальцев рукоятку пистолета. Парень явно вылил на себя слишком много одеколона.